Помяни нас, Россия!

Мне повезло, я вернулся с войны
С руками, с ногами, не обожженный.
Вот только одно – жжет мне душу огонь,
Жестокий огонь, там, в Афгане, зажженный…

А.Сергеев

Наш БТР отстал на три минуты…От головной машины колонны, стоящей на обочине дороги, бежали люди и размахивали руками : «Впереди подрыв !» В пыли сидел с черным лицом и ввалившимися глазами сержант Кошеленко, водитель бронетранспортера, и повторял только два слова : «Меня выбросило, меня выбросило». Впереди, метрах в сорока, уткнувшись «мордой» в кювет, остановилась внешне целая «восьмидесятка» нашего медицинского батальона. Воронка небольшая – значит, не фугас. Подрыв в типичном месте, между вторым и третьим мостом ( четыре передних колеса переваливают бугор, машина цепляет днищем землю, а из песка торчат два проволочных конца, замыкают на металл, и…). От воронки к стоящему впереди БТРу тянется широкая темная дорожка. Если лить воду из ведра в глубокую пыль, получается такая борозда, с как бы закругленными краями. Только это не вода. «Для чего мы пишем кровью на песке ?» Рядом с воронкой – оторванная ступня, почему – то без обуви…
Так, лишних из машины – вон. Не торопятся, еще не «въехали». Длинный сплошной поток отборного мата. Оказывается, исходит от меня. Вымело. Пока пересидят в машинах колонны ОБМО. Пулеметчику – «по – боевому», люки – открыть. Вперед. У Кошеленко, похоже, ничего страшного – контузия средней тяжести. Из приклада АКС достать перевязочный пакет, размотать жгут со сдвоенным рожком, переложить в карман шприц – тюбик с промедолом. Где – то сзади, на третьем БТРе, отстал Сашка Борисов, у него сумка с «неотложкой». Подъедет. Никак не могу вспомнить, кто садился в злополучную «восьмидесятку». Старшим точно был начмед. «Чапаев» хренов. Шапкой махнул и – вперед, нарушил порядок движения, пошел по левой колее, а по ней БМР ( боевая машина разминирования ) раз в неделю проезжает…Ладно. На броне холодно – декабрь. Водителю : «Аккуратно, «Челентано», только аккуратно…»
У БТРа стоят Томирян и Мелкосян. Все правильно. Армян комбат демобилизовал – землятресение. У Мелкосяна мелко посечено лицо. Оба улыбаются. Живы. «Товарищ старший лейтенант, дальше поедем ?» Черный начмед пытается идти к нашей машине, шатается, губы трясутся – тоже контужен. Пытаюсь помочь – «Рука !» Висит плетью, возможен перелом плеча. Ладно, не смертельно, подъедет Борисов – разберемся. «Дембелей» с начмедом отправляют к БТРу. Томирян улыбается, ничего не понимает. Не слышит. К вечеру пройдет. Теперь внутрь. Кто там ? Никак не вспомню. Тяжелый запах сырости. В днище дыра прямо под местом пулеметчика. Везде кровь : на полу, сиденьях, потолке. Трое человек в гражданской одежде вповалку. Никого не знаю. Первый : лица нет – месиво из костей черепа и крови. Пульс отсутствует. У второго из живота тянутся какие – то ремни. Понятно. На коленях лежала сумка «Монтана», вбило в живот. Ступня на дороге – его. Тоже труп. Сзади кто – то пыхтит, оглядываюсь – Сашка. «Начмеда видел ? « – «Ерунда. Ушиб.» У третьего нет ног. Отрыв в средней части бедер. Борисов смотрит зрачки. Узкие – значит живой. Пытаемся вытащить наружу – никак. Все перемешано, все цепляется, до ног не добраться. Резиновая лента, как намыленная, выскальзывает из рук. Сашка уже наложил жгут на левую конечность, смотрит зрачки : «Все. Ушел». Выбираемся. Руки в крови, сигарет не достать. «Челентано» прикуривает, вставляя каждому по сигарете в рот, бежит к БТРу за фляжкой – слить на руки. «Это, товарищ старший лейтенант, экспедиторы из Военторга, упросили начмеда подбросить до Кабула, по дуканам хотели проскочить. Затарились, ешь твою сорок…»
Сашка Борисов повез в часть контуженных Кошеленко и начмеда. Обещал прислать зампотеха с тягачом. Подъехавшие с Баграмского перекрестка ребята из дорожно – комендантской роты уточнили формальности : чей БТР ? Время подрыва ? Маршрут движения ? Кто старший машины ? В это время из – за дальнего дувала выбежал смуглый «бачонок» лет четырнадцати. Что – то напевая, медленно прошел мимо нас, не отрывая глаз от подорванного БТРа. Лейтенант из «комендачей» равнодушно заметил : «Работу проверяет». Совершенно ясно помню отчетливо – ленивую мысль : «Предохранитель снят. Передернуть затвор и можно стрелять.» Бог уберег. Или Аллах. Мысль мелькнула и ушла, а страшно до сих пор.
Трупы завернули в одну плащ – палатку, с трудом подняли на комендантский БТР и отвезли в морг. Куртку от горного комбинезона пришлось выбросить – затвердела от крови.
…Часто кажется , что все это было не со мной. И очень – очень давно.13 декабря 1988 года. Меньше трех лет назад.

Михаил Лебедев.
«Молодой сибиряк», ноябрь 1991 года.