Помяни нас, Россия!

Я хочу хоть на миг возвратиться назад,
В тот, промокший от слез, долгожданный февраль...
Вновь увидеть знакомые лица ребят
И брони запыленной надежную сталь,
Посмотреть на Термеза ночные огни,
На хребты Гиндукуша на том берегу.
Там, "за речкой" оставлены лучшие дни.
Жаль, тебе я о них рассказать... не могу...

(Е. Обабко)

15 февраля 1989 года. Врезалось в память фото с обложки
какого-то зарубежного журнала. На броне в шлемофоне сидит
наш боец, в объектив не смотрит, видимо, сюжет "поймали"
случайно. Поднес ко рту сигарету. На коленях -
книга. Лицо сосредоточенно, но спокойно.
Подпись под фото: "Кабул. Последние четверть часа". Кажется,
по-французски...

* * *

"С утра тяжелые мглистые тучи, зацепившись за вершины
окрестных гор, накрыли Кабул мрачным, непроглядным ку-
полом. Посыпали влажные хлопья снега, застилая мягким
белым ковром асфальтовые дорожки гарнизона, глубокие,
разбитые мощными протекторами и гусеницами колеи грун-
товых дорог.

Вечером в городке непривычно тихо и безлюдно. В ноль
часов прозвучит команда «Подъем!», а пока отдыхают бойцы
перед своим последним переходом по афганской земле.
На север, домой! Тревожный покой лишь изредка нарушают
короткие очереди со сторожевых вышек, шипение и яркие
всполохи сигнальных ракет, глухие, отдаленные раскаты
взрывов.

Мы уже знакомы со многими из тех, кому предстоит пре-
одолеть этот последний, нелегкий маршрут. В модуле напро-
тив офицерского общежития в эти часы спят десантники ком-
бата В. П. Петрова. Большая часть батальона уже ожидает
своих товарищей в Термезе. Здесь, как и во всех других под-
разделениях гвардейской парашютно-десантной части, оста-
лись только лучшие из лучших. Им доверено провести боевую
технику до границы.

За плечами командира и его ребят десятки рейдов и опе-
раций, в том числе знаменитый штурм Хостинского перевала,
за участие в котором сразу 130 бойцов батальона были удо-
стоены боевых наград. Сам Владимир Петрович награжден за
годы службы в Афганистане орденами Красного Знамени и
Красной Звезды, двумя афганскими орденами. В десанте нет
места суевериям. Но вот не дает покоя боевому комбату дур-
ной сон, привидевшийся накануне его начальнику штаба: ко-
лонна по пути домой попала в засаду.

Но, несмотря ни на что, через несколько часов сядут за
штурвалы бронемашин бойцы из отряда «смертников» Петро-
ва — так в батальоне называют тех, кто первыми в группе
захвата ворвался в боевые порядки душманов во время хос-
тинской операции. Все «смертники» остались живыми и не-
вредимыми. Среди них гвардии сержант Сергей Логинов и
гвардии рядовой Владимир Фомин. О чем-то думается сей-
час в Ленинграде Наташе — невесте Владимира?

...I час ночи. Запуск, последняя проверка двигателей.
Мощный гул разрывает неустойчивую тишину. На черном фо-
не в отблесках фар снежные хлопья выглядят неестественно,
словно на лубочной картинке. В начале пути, на участке Ка-
бул — Чарикар — Джабаль, снегопад — наш союзник. Пос-
ле того как 23 января начались боевые действия против не-
примиримой вооруженной группировки Ахмад Шаха Масуда,
располагающейся в Панджшере и окрестностях Саланга,
душманы стали отыгрываться на проходящих здесь колон-
нах. Не случайно выход последней регулярной части из Ка-
була назначен на 3 часа ночи. Под покровом темноты легче
проскочить до Джабаля, после которого начинается подъем
на Саланг. Но просто сказать «проскочить». В колонне около
200 единиц техники, в том числе грузовики, артиллерийский
дивизион.

Знакомимся с экипажем нашего «бэтээра». Командир —
старший лейтенант Андрей Яковлев. Юрий Еркаев — меха-
ник-водитель, Дмитрий Крючков — наводчик-оператор. Анд-
рея явно не вдохновляет то, что трое «гражданских» попали
под его опеку. Нас не вдохновляет укрепленная на лобовой
броне табличка с порядковым номером машины в колонне —
"13". В последние секунды перед командой «По машинам»
успеваю заметить, что боковые триплексы залеплены мутны-
ми брызгами. Раздумывать некогда. Достаю из кармана ак-
куратно, еще в Москве, отутюженный носовой платок и тща-
тельно протираю стекла, затем забираюсь под броню.

По собственному опыту знаю: все волнения и сомнения
вмиг улетучатся после команды «Вперед!». В кромешной
тьме ощущаю за собой широкую спину писателя Сергея Лы-
кошина. Рядом с ним устроился Игорь Морозов. И он не
удержался, всеми правдами и неправдами пробил команди-
ровку «за речку», чтобы пройти вместе с ребятами в этой
последней колонне.

3.00. Сквозь шлемофон А. Яковлева четко доносятся сло-
ва: «Ниточка тронулась». «Вперед!.. Я — 102-й, тронулись».
«102-й» — наш бортовой номер и позывной.

За бортом изредка проплывают огни окраин афганской
столицы. Прощай, Кабул! Еще несколько минут, и наш «бэтэ-
эр» погружается в неизвестность — невозможно что-либо
различить в кромешной тьме. Постепенно теряется ощущение
движения. Ровный гул двигателя, спокойные, будто на учени-
ях, переговоры в эфире. Лишь по резким вращениям кресла
наводчика-оператора угадывается напряжение, царящее сей-
час в каждой машине. Такое чувство, будто воедино слились
пространство и время. В сознании неотступно стоит название
первого контрольного пункта следования и время прибытия
в него: «Джабаль — 7.00».

Постепенно плотная завеса, окутывавшая машину, блед-
неет. Сначала обозначаются рамки триплекса, затем все яс-
нее вырисовываются контуры придорожных пейзажей, дува-
лов, полуразбитых строений. Первые 4 часа движения проле-
тают почти незаметно.

На рассвете колонна останавливается — Джабаль. Слева
по ходу — ветхие глиняные хижины, справа — открытое
снежное поле, поросшее перелеском. Неожиданная встреча.
Оказалось, что перед нами — мощный «Урал», который ведет
наш старый знакомый сержант Игорь Головин. Вместе с ним
неделю назад мы выезжали на юг кабульской провинции, на
передачу заставы афганскому подразделению. Мы уже знаем,
что Игорь награжден медалью «За отвагу» — под Калатом
вывел на сцепке из-под огня машину товарища. Знаем о том,
что в Афганистане он потерял своего земляка и лучшего дру-
га Бориса Лещенкова. Что через Саланг он идет в тридцать
третий раз.

Вперед уходит разведка — выяснить обстановку на Са-
ланге и получить пропуск на перевал. Настроение в колонне
приподнятое, как-никак, первую опасную зону прошли спо-
койно. Вокруг машин стайками порхают чумазые, ободран-
ные мальчишки, предлагают сигареты и разную мелкую
чепуху. К нашему «бэтээру» подходит пожилой афганец. Вы-
сохшая, желтая морщинистая кожа, галоши на босу ногу.
Просит сахар. Дима вскрывает десантный паек.

В подернутом белой дымкой перелеске начинают хлопать
одиночные выстрелы. Пока делаем первые снимки, над голо-
вами раздается характерный напевный свист. Еще раз... Пе-
реглядываемся. Никто вокруг на это вроде бы не обращает
никакого внимания.

Возвращается разведка. Саланг готов принять колонну.
Через некоторое время после возобновления движения посту-
пает команда «На броню!». Теперь вдоль дороги через корот-
кие интервалы расставлены «блоки» — жерла орудий БМП
нацелены на участки вероятного появления противника. Доро-
га здесь охраняется надежно, но главная опасность Саланга
в другом.

С подъемом толстый слой жидкой грязи и мокрого снега
под колесами постепенно твердеет. Все плотнее становится
снежный покров. Однако сцепление с дорожным полотном,
уходящим вверх лентой серпантина, еще достаточно прочное.
Уверенно поднимаемся туда, где на высоте около 4 тысяч
метров предстоит пройти 16 тоннелей и среди них главный,
пробитый сквозь самое сердце Саланга. Справа постоянно тя-
нется скалистая стена, слева — пропасть. Позади с одного из
«блоков» раздается глухой выстрел «безоткатки». Отозвав-
шееся эхо растревожило снежную вершину скалы, мимо ко-
торой прошли минуты три назад. На наших глазах сначала
медленно, словно нехотя, потекли тонкие струйки снега, затем
поток усилился, и огромная лавина устремилась вниз.

Проходим первый тоннель, второй, третий... Начинают
сказываться разреженная атмосфера, скопившиеся в тонне-
лях выхлопные газы, бессонная ночь. Тянет ко сну. Входим в
мрачное чрево главного тоннеля. У всех сейчас одна мысль—
только бы не затор! Загазованность такая, что лишние ми-
нуты пребывания здесь таят в себе смертельную опасность.
Засекаю время — через тринадцать минут впереди замаячило
светлое пятно выхода, С жадностью вдыхаем свежий воздух.
Слегка кружится голова.

Что-то переспрашивает по связи наш командир. Повора-
чивается к нам, весело машет рукой: «Все, ребята, можно в
«коробочку»!» Задраиваю люк над головой и больше не в си-
лах преодолевать тяжелую дрему. Сколько времени прошло
в забытьи? Чувствую, как мне в плечо тычет своим пудовым
кулаком Сергей Лыкошин: «Бэтээр» водит!» Моментально
прихожу в себя и вижу, как на экране триплекса странно за-
качались горы. Еще через мгновение становится ясно, что ма-
шина, вопреки усилиям водителя, неумолимо ползет куда-то
в сторону. Тело инстинктивно группируется, руки мертвой
хваткой сжимают расположенный над головой поручень.
Удар... Стоим!

Выскакиваем наверх. Добрым словом поминаем нерадиво-
го водителя, оставившего неисправный КамАЗ с прицепом на
обочине. Столкновение с ним предотвратило наше неизбеж-
ное падение в овраг. Видим, что наше положение еще не самое
худшее. Впереди, метрах в пятидесяти, другой «бэтээр» раз-
вернуло таким образом, что передняя пара колес зависла над
обрывом. Следом за ним чудом, на самом краю, круто вывер-
нув колеса вправо, остановил свой «Урал» Игорь Головин.
Ему к тому же сильно мешает болтающаяся на сцепке поход-
ная кухня. За нами развернуло поперек дороги притормозив-
ший ЗИЛ.

И только головные машины медленно, не останавливаясь,
продолжают ползти вниз. Проходят крутой вираж, узкий мост
через горную речку и скрываются из вида. «Ниточка» разо-
рвана. Спешившиеся бойцы дружно долбят лопатами смерз-
шиеся кучи песка на обочинах. На зеркальной наледи почти
невозможно стоять. Мороз заметно усиливается. Спокойно,
но твердо звучат команды начальника политотдела части под-
полковника Н. М. Кичигина. Выдержке десантников, мане-
врирующих у самой кромки обрыва, можно только позавидо-
вать. В нашем «бэтээре» от удара заклинило коробку пере-
дач, не включается задняя скорость. Ремонт занимает не
более десяти минут.

Наконец пробка разобрана. Едва тронулись, как нас опять
несет в сторону. Выбираем момент, чтобы спрыгнуть с брони,
но на этот раз машине помог остановиться рыхлый снег на
обочине. Принимается решение: всем, кроме механиков-води-
телей, двигаться пешком. Порядок движения машин: скорость
не более пяти километров в час, водителям держать сцепле-
ние «внатяг» и самое главное — ни в коем случае не касать-
ся тормозов.

Минули еще один овраг, в котором неподалеку друг от
друга валялись три перевернутых грузовика из встречной ко-
лонны. На обочине уныло топчутся засыпанные снегом во-
дители. Всем троим удалось выпрыгнуть из кабин.

Внезапно, как это бывает только в горах, на ущелье опус-
тилась ночь. На ходу забираем из машин автоматы. Узнаем,
что утрачена связь со штабом армии. Где мы — теперь зна-
ем только мы сами. Отклоняется предложение остановить ко-
лонну на ночлег. Сверху, вокруг ущелья — обширная кишлач-
ная зона, и длительная остановка может стать роковой.

Продвинулись таким образом километров на пять. Склон
постепенно начинает выравниваться. Снова команда «По ма-
шинам!». Ребята забиваются под броню, чтобы немного со-
греться, я остаюсь наверху. По-прежнему сплошной гололед.
Справа — отвесная стена, слева — обрывистый берег реки.

Сейчас каждый доверяет только своей интуиции. По-моему,
на броне все же надежней. Даже несмотря на то, что с
окрестных склонов периодически раздаются выстрелы непо-
нятного происхождения и ущелье изредка пересекают преры-
вистые трассирующие линии. Подсказываю вниз, откуда
стреляют. Дима внимательно ощупывает ночным прицелом
подозрительные места. Ощущение неуютности доставляет бе-
лый овчинный тулуп, которым снабдили меня перед дорогой.
Вот уж точно: белая ворона.

В 23.45 достигаем относительно безопасного места: во-
круг—афганские посты. Отдых. До Пули-Хумри, куда долж-
ны были прибыть по графику в 18.00, остается 67 километ-
ров. Несколько минут, и между дувалом и бортом «бэтээра»
полыхает небольшой костер. Прямо в огонь, на консервные
банки с тушенкой и гречневой кашей, устанавливается чай-
ник. За ужином знакомимся с командиром и начальником
штаба батальона, в боевых порядках которого находится наш
«бэтээр». Майор Валерий Марченко и майор Юрий Камаев.
Оба в числе первых вошли в Афганистан и участвовали в де-
кабре 1979 года в штурме резиденции Амина. Последними
уходят домой.

Почти суточный переход и газы, которыми надышались в
тоннелях, дают о себе знать. Трещит от боли голова. На сон
остается два часа. Наблюдаю, как Андрей Яковлев, не сни-
мая сапог, забирается в спальник. Решаю, что свои все же
следует снять, может быть, удастся согреть ноги под спаль-
ником и тулупом. После подъема со сложным чувством запи-
хиваю согревшиеся ноги в теплых, но не просохших носках, в
заледеневшие сырые сапоги.

Наконец опорный пункт в районе Пули-Хумри. На корот-
кое время проглядывает солнышко. В широком открытом по-
ле — база ГСМ. Колонна заправляется. Выясняем, что на
Саланге еще осталось несколько машин и техническое замы-
кание колонны. Будем ждать, пока соберутся все.

Оказалось, новый день не сулил ничего хорошего. Связь
приносит с Саланга тревожные вести. Группа, составленная
из последних подразделений кабульского гарнизона и вышед-
шая вслед за нами с интервалом в 24 часа, попала под лави-
ны. Унесло две машины, два бойца погибли. К вечеру узнаем
окончательный итог драмы на Саланге: четыре человека по-
гибли, упали в пропасть четыре «бэтээра» и два грузовика.
«Хвост» нашей колонны дошел до Пули-Хумри благополучно.

У костра собирается небольшая группа. Тост за павших
Кто-то приносит сухие шерстяные перчатки, чтобы Игорь Мо-
розов смог согреть руки. Все уверенней звучат аккорды.
И как всегда, первой исполняется песня, посвященная Иго-
рем своему другу — погибшему под Файзабадом вертолетчи-
ку Вадиму Бураго.

И кому судьба какая выпадет,
Предсказать пока что не берись.
Нам не всем ракетой алой высветят
Право на посадку и на жизнь.

Никто не сможет предсказать и наш завтрашний
день — день последнего перехода. Почти с ненавистью гляжу
на кружащие в воздухе безобидные снежинки. Они не смогут
прикрыть колонну в зеленой зоне Айбака, но наверняка пре-
вратятся в наледь на перевале перед входом в Ташкурганское
ущелье...

Позади последний перевал. Долина встречает ясной, сол-
нечной погодой. Под колесами — сухой чистый асфальт.
Стремительно проходим перекресток, от которого ответвляет-
ся дорога на Мазари-Шариф. Скорость движения такая,
что колонну даже «прозевала» большая группа западных
журналистов. Останавливаемся. Спустя некоторое время
пестрые фигуры «западников» с японскими кинокамерами
облепили броню головных машин. Спускаемся вниз, плотно,
чтобы не тревожили холодные сквозняки, задраиваем люки
и погружаемся в беспробудный сон.

Ранним утром в Хайратоне прощаемся с ребятами. На по-
путках спешим к мосту Дружбы, чтобы встретить нашу ко-
лонну уже на родной земле. В праздничной одежде толпы
встречающих, гремит духовой оркестр, подходит автобус с
пионерами. Все напряженно вглядываются в противополож-
ный берег Амударьи. Наконец командирский «бэтээр» с
развернутыми знаменами пересекает границу. В голове ко-
лонны и наш 102-й. Впервые наш наводчик-оператор распо-
ложился не за своим пультом, а на броне. Летят букеты гвоз-
дик. Вижу, как Дима левой рукой вытирает навернувшуюся
слезу..."

(Репортаж из книги "Звезда над городом Кабулом", Москва,
"Молодая гвардия", 1990)

"Броня" рекой лилась с моста, безоглядно, непривычно чуя
колесами такую ровную и такую мирную трассу...
Им улыбался, их осыпал цветами первый день без войны.
Все было у них позади.
И все - впереди...
Бессонные ночи. Немые вопросы. Съезд народных депутатов.
"Политическая оценка" войны в Афганистане. Письма. Сначала
часто, потом - все реже. Песни. Цветы к обелиску. Быт.
Очереди. Август 91-го. Потом октябрь 93-го... Чечня.
10 лет после того, как... Снова Чечня.
15 лет...