Помяни нас, Россия!

В ту ночь пришел сигнал в казарму к нам,
Десантникам тревогу объявили.
И нас уже ведут по кораблям –
Маршрут давно на карте проложили.

Юрий Кирсанов.

10 декабря я вернулся из патруля по Витебску. Устал, как собака,
замерз. Отбой в казарме в 22.30. Только заснул — подъем, тревога.
Выругался про себя: "Опять поспать не дали!" Загрузились в машину,
поехали. Балаган этот, суета, как обычно. Техника не заводится, то
забыли, это забыли... Едем по пустому городу к аэродрому погрузки.
Зима, холод. Техника, когда долго не работает, выстывает. Нам,
правда, выдали зимнее обмундирование: валенки какие-то... Вот.
Просидели на этом аэродроме что-то около недели. Просто так. Никто
нам ничего не объяснял, задачу не ставил. Выгнали, как стадо быков
в поле. Холод, ветер, мы в снегу все, как поросята. Потом погрузились
все же в самолет и полетели.
Летели долго. Выходим — степь кругом, тепло, а мы в валенках.
Стали разуваться потихоньку. Оказалось — Казахстан. В Витебске,
на аэродроме еще, слухи ходили, что вроде бы в Югославию полетим.
Там заваруха какая-то была, по-моему, Тито умер в то время. А
полетели на юг. Нет, думаем, что-то не то, вряд ли в Югославию через
Казахстан отправят. Ладно. Выдали БК (боекомплект), забили
магазины по схеме: несколько простых патронов, один "трассер", еще
несколько простых, еще один "трассер" — чтобы можно было следить
за направлением стрельбы. Старослужащие "трассера" себе забрали,
естественно, а молодым оставили только ПСки. Хотя, по правде
говоря, никакой дедовщины в дивизии не было. Я, по крайней мере,
не ощущал. Ну это так, к слову.
Кстати, здесь же, в Казахстане, парня одного убили, кажется, из
семнадцатого полка. Дело в том, что уже стали потихоньку
просачиваться сведения об Афганистане. Ну вот, а этот парняга ушел
в степь, занял круговую оборону и никого к себе не подпускал.
Гранатами забросали, конечно.
Все. Через недельку, примерно, загрузились и поднялись. В самолете
уже объяснили, куда летим, условия всякие. Задачу ставил командир,
рассказал немного об особенностях этих людей. Ну и, конечно, про
интернациональный долг, про призыв братского народа, что силы там
какие-то начали вражеские организовываться. Мыслей особых по
этому поводу не возникало. Намерзлись на всех этих аэродромах,
надоело все. А тут вроде бы на юг летим, в тепло. Вспомнил фильм
"Бриллиантовая рука", как Миронов там по глинобитным закоулкам
ходит, — нормально. Думал — выставят куда-нибудь на стенку,
охранять кого-нибудь. На выгрузку самолета отвели полминуты, груз
был расписан на каждого, одному — налево выбегать, другому —
направо. Мы садились первыми. Рампа опускалась еще на ходу, на
рулежке. Самолеты заходили на посадку по спирали, один за одним.
Десант выбегает, выносит груз, занимает круговую оборону, а машина
уже поднимается в воздух. В Баграме (там все происходило) "взлетка"
находится между гор — не самое удобное место для аэродрома. Два
самолета с людьми при посадке разбились, врезавшись в скалы. Не
вписались — в темноте все происходило.
Ладно. Выбросились, все тихо-мирно. Окопались. Ночь спокойно
прошла. Наступил день. У меня, как у командира отделения, оптика
приличная была. Стал городишко разглядывать — интересно все же.
Затем команда поступила: выехать с аэродрома. Выбрались. Опять
окопались. Занятия какие-то проводились, кухни пытались
разворачивать. Вообще, в этот период не оставляло ощущение, что
нахожусь на какой-то прогулке.
К вечеру, когда стало темнеть, команда: снова выдвигаться на
"взлетку". Ладно, выехали на аэродром, взяли его в кольцо, развернули
стволы на горы. Еще команда: летят АНы, садится артполк,
необходимо обеспечить посадку. И тут началось...
Метрах в ста от взлетно-посадочной полосы находились афганские
казармы и в момент посадки наших самолетов оттуда начали выбегать
люди к МИГам. Как мы поняли, это были афганские пилоты. Все.
Отсекли их огнем из автоматов, пулеметов. Что испытывал? Да ничего
особенного — как на полигоне. Как в фанерные фигуры,. МИГи не
взлетели.
Затем какие-то люди в серой афганской форме пошли на штурм
казармы, причем кричали по-русски. Потом я узнал, что это был так
называемый "мусульманский" батальон, в котором служили ребята
из Узбекистана, по-моему. И вся служба у них проходила в
Афганистане. Вот. Их казармы ответили плотным огнем. И только
тогда, когда увидел, как падают наши, впервые пришла мысль, что
здесь что-то не так, что это не учения. И мороз какой-то по коже
прошел.
В общем, взять казарму этим ребятам не удалось. Затем мы их
поддержали огнем и выбили афганцев. Казарма была по типу барака:
длинный коридор, метров семьдесят, наверное, и двери направо и
налево. В самом здании уже сопротивления практически не было,
спокойно можно было брать в плен афганцев. Но мы озлобленные
уже были, в каждую комнату по гранате бросили, автоматами
поработали. Патронов не жалели. А ребята погибли здесь, в основном,
из этого "мусульманского" батальона.
Артполк сел и выгрузился нормально. (Кстати, перевозила войска
и гражданская авиация. Летчики ничего понять не могли. Вылетели
неизвестно куда с военными, а тут стрельба, разрывы...) Уже под утро
выдвинулись в Кабул. Там все было не так. Двигались в темноте.
Пошли на столицу несколькими колоннами, чтобы охватить весь
город. Позывных не было, хотя частоты были определены, но
пользоваться ими запретили. При въезде в город из-за неразберихи
произошло столкновение двух наших полков. Был небольшой бой.
Хорошо, что все же прорвался в эфир русский мат, — быстро смогли
разобраться.
В Кабуле — дурдом. Город говорит, "трассеры" летят в разные
стороны. Наше подразделение отправили на аэродром. Непонятно
зачем. Техники на "взлетке" и без нас было очень много. "Танки слева!
Танки справа!" Офицеры мечутся из стороны в сторону, солдат
дергают. Окапываемся, раскапываемся, на броню с брони. Бестолково
все. Не забуду одного лейтенанта: обвесился весь, бедолага, "Мухами"
(это гранатомет такой), штук десять нацепил, не меньше. Бегает вокруг,
как елка новогодняя, мы от него сторонимся, — не дай Бог зацепит за
что-нибудь, — а он, знай команды раздает.
Я не знаю, какие мысли у командования были, но путаница
страшная в Кабуле в это время была. Техника двигалась туда-сюда,
сталкивалась, переворачивалась. Поступала команда стволы
автоматов в бойницы машин высовывать. Так от постоянных
столкновений у многих оказались стволы согнуты. По-хорошему, нам
в Кабуле и делать-то было нечего. Если бы командование нормально
решило все организационные вопросы, поставило четкие боевые
задачи, — этой суеты не должно было быть. А так: приказов много,
техника сталкивается, офицеры мечутся, а мы... Устали просто, да и
все.
Про штурм дворца Амина, про смену правительства Афганистана
узнали только дня через два. Но интереса какого-то особого в то время
не было. Ну Бабрак, так Бабрак... Новый год встретили в ямах, окопах.
Еще в Казахстане позаботились о празднике — слили из вертолетов
спирт - согрелись немного. Палаток тогда еще не было: спали на броне,
тентами накрывались. В феврале привезли палатки медицинские — в
них и жили. Но спали тоже на земле. Трубу металлическую втыкали
посередине, заливали соляркой — грелись.
С афганцами, в общем-то, нормальные отношения были. Детишки
их, "бачата", прибегали к нам. Продавали что-то, покупали. Один наш
"кассир" обманул пацана, не дал товар, так "бачата" прорвались в
часть, рассказали об этом. Солдаты сами этого придурка наказали
по-своему... курева не было совсем в начале, афганцы нам сигареты
приносили. Правда, иногда наркотики подбрасывали, а мы и не знали
про это. Травились многие, аж зелень выходила. Нормально все. Но
только днем, ночью — по-другому: мы — это мы, а они — это они.
Волками мы становились ночью или, вернее, охотниками.
Потом начался афганский набор в армию. Принудительный.
Входили в кишлак, сгоняли все население на площадь, а затем
приезжали афганские военные и забирали мужчин в армию. Ну, а где
сопротивление оказывали, там "поливали", конечно.
Многое было потом в Афганистане: операции, рейды, патрули.
Друзья погибали... Но когда прилетел мой заменщик, новый командир
отделения, отдал я ему свой автомат, протопали мы мимо полкового
знамени и я пошел на самолет. И тоска какая-то накатила...
Убивал ли я афганцев? Думаю, что да, обязан был убивать. Автомат
мне давался легко. Есть, наверное, на совести.
Мыслей о том, что мы там не нужны, тогда не возникало. Да и
какие могут быть мысли на эту тему у девятнадцатилетнего пацана?
Сейчас, конечно, не поехал бы да и все. Думаю, не посадили бы. Но
это сейчас. Одно я могу сказать точно: сегодня я с удовольствием
отправился бы туда что-нибудь строить, восстанавливать, все, что
разрушили, да хоть улицы подметать. Искупление? Не знаю. Может
быть, и так это можно назвать.

Сергей Данилов.
Записал Михаил Лебедев.

При подготовке выпуска использованы материалы из книги "Дороги нашей памяти", г.Омск